Начать все сначала

У многодетной семьи Бадиных каменный двухквартирный дом. Две комнаты соединяет между собой проем: над ним подвешена «птица счастья», внизу плюшевые мишки.

На пристроенной кухне семейство угощает нас блинами со сгущенкой. Мы ждем школьников. С нами племянница хозяйки дома Ирина. К обеду приехали Максим и Даня. На табурет запрыгивает кошка с голубым ошейником, выпрашивает еду. Вокруг стола, на стенах разместилась фотогалерея.

— Бог учит терпению. Иногда что-нибудь такое сделают, что даже ругать смешно, — говорит Татьяна Александровна и смеется. У мамы заразительный звонкий смех. Разговаривает она быстро, много и боится, что лишнего наговорит.
— Я никогда не думала, что у меня будет столько детей. В моей семье было пятеро. Мы с братьями и сестрами жили на одном пятачке. И это было тяжело. Но так мы вырабатываем в себе терпение и любовь, которая может все принять. Любую дурь в ребенке можешь принять, потому что понимаешь, откуда это.
— Стойте-стойте, — машем мы. – Вы сейчас все интересное расскажете, а мы еще камеру не включили.

Выходи скорее, у меня трактор есть

— У нас были две девочки – Юля и Оля. Один прекрасный момент мы с девочками рукодельничаем, Юля мне говорит: «Вот смотри, мама, у тебя есть мы, а у папы нет мальчика. Он ходит один у нас неприкаянный, ему нечем заняться. Надо ему мальчика». Потом потихонечку решились взять мальчика. В нашем районо была картотека на оставленных и брошенных детей. Там мы выбрали по фотографии Максима. Посмотрели по картотеке и поехали знакомиться. Максим был очень смешной, после ветрянки наполовину зеленый, наполовину красный, со стрижеными местами волосами – застригами. Худой. Мама его под Новый год оставила на улице. В полтора года, после двух месяцев в больнице, весил 6800.

Взяли в 2003 году. У малыша аллергия на любой новый продукт. Первое лето – с весны до осени каждый вечер отмачивали в бачке с травяными настоями. Руки были нерабочие. Помог конструктор лего. Выходили. Сейчас спортсмен, занимается на турнике, делает сальто. Поджарый, жилистый. Хорошее художественное чутье: рисует, делает красивые кожаные вещи.

Учеба Максиму давалась с трудом: с родителями приходилось разбирать классную работу, и еще домашку делать. Мозг кипел.

Неуспех сына в школе Татьяна воспринимала болезненно: «Я его таскала куда только не попадя. К дефектологу, которая работает с коррекционными детьми, говорю, вы его посмотрите. Невозможно же принять, что мы столько в ребенка вложили, а он что-то не может. В итоге мне посоветовали выбрать для Максима посильную программу, которая ему будет даваться. Я пострадала, но приняла. Потом я поняла, что специализированные школы все-таки нужны. Потому что виден был прогресс: через три недели он уже начал лучше считать. Знает алгоритм математических вычислений. Везде участвует, его работы на конкурсы отправлялись. Сейчас ему 16 лет, он считает себя особенным, говорит, что в школе такие дураки учатся, за собой начал ухаживать, всю банку геля измазал на волосы. Модный».

— Два-три раза мы прибегали к помощи психологов. Сами они ездят к нам нечасто. Там сотрудники постоянно меняются, нет человека, который нас от начала и до конца вел бы. Мы приехали, нам диагностику провели, и раз… человека заменили. Особых проблем у наших детей, таких, чтобы прибегать к помощи специалистов, нет, вот разве что с Максимом были трудности переходного возраста.

Через полтора года после Максима у Бадиных родился сын Тимофей. Это все неслучайно. Как будто Бог проверил, готовы ли к сыновьям. Максим ждал брата. Подойдет к маминому животу и кричит:
— Выходи скорее, у меня трактор есть.
В детстве братья были не разлей вода, сейчас у них разные школы и круг общения.

Духовный стержень

По пути в воскресную школу Максим показывал нам мастерство паркура, ловко перепрыгивая через скамейку, а Даня поднимался на заднее колесо велосипеда. Папа тоже оседлал велик, но рисковых трюков делать не стал.
— Татьяна Александровна, вы в Воскреску?
Нас догоняет мальчишка небольшого роста с вихром на голове, из-под куртки торчит красная футболка.
— Да.
— Я приду.

В Воскресную школу при церкви села Неволино приходят дети из благополучных и неблагополучных семей: две-трети из приемных. Они получают здесь духовное наставничество, занимаются творчеством.

— Бывают ситуации, когда детей изымают из семей из-за опасного положения, но есть семьи, которые живут в бедности. Если бы эти средства, которые тратят на содержание ребенка в приютах и приемных семьях, давали родителям, семьи могли бы выправить свое положение, — делится мнением мама.

Единоверческую церковь села Неволино строили «своим коштом». По легенде, двое местных крестьян вложили в строительство найденный клад. К 1833 году были освящены все три придела. С 1935 года в храме было зернохранилище, школа, клуб и библиотека. С 2006 года храм восстанавливают. Возрождение храма проходит медленно. Взрослые заняты заработками, не так много отзывчивых. Всю черновую работу вынуждены брать на себя бабушки и дети.

Воскреска разместилась рядом с храмом в одноэтажной новостройке. На школьной доске имена евангелистов. По стенам стеллажи с книгами и рабочими тетрадями. На столах стаканы с ручками-карандашами.
Урок начался с молитвы нараспев. Переводили фрагмент библейского текста с церковно-славянского языка на современный. Место, где Пилат отдает Иисуса на суд иудеям.

В углу шкафа недовольно фыркал ежик. Парни нашли его по дороге и принесли в школу. На обратном пути, конечно, выпустили, и он ушел по своим ежовым делам.

О себе Бадины говорят, что они не воцерковленные люди, и в храм ходят не так давно, с 2012 года. Когда храм открылся, местный батюшка пригласил в певчие из ансамбля учителей. Потом Татьяна окончила два года духовной семинарии.

— Нам преподавали православную семейную психологию. Приемные дети выходят из семей, которые разрушены из-за порока. И получается, что этот шлейф остается. Как если ты проходишь мимо костра, тебя дымком обдуло и пахнет. Приемный ребенок приходит в другую семью, и этот запах за собой приносит. Все дети разные и у них вылезают разные вещи. Греховную природу и привычки никуда не денешь, не спрячешь. С этим нужно уметь справиться. Если в семье нет крепкого духовного стержня, то лучше ребенка не брать. Вот почему у нас в современных семьях много возвратов? Потому что не рассчитали силы. Нет стержня.

— Женя к нам пришла уже в 14 лет, — продолжает Татьяна Александровна, — Ее привезли в мой класс из Кишертского района. Она из семьи сбегала, из приюта сбегала. И из школы тоже сбегала. Неделю учится, а на выходные сбегает. И чтобы эти проблемы решить, на выходные мы стали оставлять ее у себя дома. Но это был уже зрелый человек. Хотя она и пыталась под наши правила уложиться, но очень сложно. Постоянно противостояние. Нужно было держать оборону. Придет с дискотеки, чувствуется, что выпила, мы ее с папой садим, говорим – бери ручку, пиши: где была, с кем была, что и где пили. Сидит и пишет. Вот хоть бы спросила, зачем, кому я пишу?! (смеется). Мы еле сдерживаемся, чтобы не рассмеяться. Вот это Женя. Она у нас 4 года пробыла. Окончила девять классов, поступила в техникум. Но не складывается у нее жизнь. Она переняла модель жизни у мамы, поэтому пока не может хорошо устроиться.

Мы же просто люди. Мы же не можем взять на себя ответственность, которая нам не по силам. Надо просто понимать. Вот Бог на тот момент нас с ней свел. Вот я была ей для чего-то нужна, она мне была для чего-то нужна. Был ее старый опыт семейной жизни, она посмотрела, как можно выстроить по-другому. Она уже сама решает, как ей быть. Мы же от нее не закрываемся, созваниваемся, разговариваем.

В доме тепло и светло

Брат и сестра попали к Бадиным, когда Дане было шесть лет, а Кристине девять. В приемной семье они живут семь лет.
Мама Дани и Кристины неделю лежала в реанимации после падения из окна. С детьми Бадины каждый вечер читали молитвы о болящих, Псалтырь, разъяснения о загробной жизни. Когда веришь, легче. У Бога мертвых нет. И дети понимали, что мама не ушла.
— С Богом не страшно, — говорила Кристина.

На Дане узкие брюки, синяя рубашка застегнута на все пуговицы, поверх школьный жилет. Даня улыбается, не поднимая головы, стеснительно. При улыбке глаза становятся щелочками.

Кристина одета в черные джинсы, рубашку в клетку и короткую куртку. Волосы собраны в хвост. Она серьезна. Всю неделю сдавала экзамены по русскому языку, математике, географии и обществознанию. А накануне в музыкальной школе — по домре.
— Сейчас мы покажем, как она играет, — говорит Татьяна Александровна и включает видео на ноутбуке. – А вот в большом оркестре.

Мы попросили Кристину рассказать о семье.
— Младшие братья занимаются спортом. Даня любит подначивать меня. Тимофей любит покушать, поиграть в компьютер, погулять с друзьями. Максим занимается паркуром. Мама добрая, любит нас, никому не дает в обиду, воспитывает как надо. Папа учит мальчиков защищать себя. Он раньше боксером был. Наша семья очень любит петь, мы разучиваем песни в свободное время. Поем в воскресной школе, поем, когда к нам приезжают гости. Раньше мы все ходили в Школу искусств. У всех есть голоса. Мы поем.

Бадины нам пели. Сначала Татьяна Александровна с Кристиной: «Мама и дочка – они так похожи, мама и дочка – две капельки солнца. Детство уходит, уходит и все же в сердце любовь навсегда остается».

Мальчишек пришлось уговаривать. Голоса ломаются.
— Давай, ты просто будешь рот открывать.
— Нет, так не получится. Я уж буду тогда петь.

Подхватили мальчишки песню: «В доме тепло и светло, вся семья за столом. Мамы улыбка моей мне всех дороже наград, ярче горящих свечей папин ласковый взгляд. Это наш дом, наша семья, счастье мое, радость моя».
Между строк слышно мяуканье котят. Они в коробке за диваном под приглядом кошки-мамы.